|
Каталог 
|
Колокольчик новорожденному
Материал: колокольная бронзаРазмер: диаметр 65 мм, высота 150 ммВес: 570-620 гр
Владимир Солоухин (1924 - 1997), рассказ, 1965 год |
Когда он появился на свет, его положили на весы. Мастера долго уравнивали пузатенькие чугунные гирьки, пока носики весов не сошлись друг против друга. Тогда один мастер взял молоток, зубильце, стальные штампики и на ровном месте, чуть повыше главного узорчатого пояска, высек: "1 п 19 ф 4". Это означало, что в новорождённом один пуд, девятнадцать фунтов с четвертью, то есть, короче говоря, без малости полтора пуда.- Ладный получился, шельмец, - ласково похлопал мастер новорожденного. - Каков-то будет на голос?Что-то тяжёлое подцепили к новорожденному, приподняли его над землей, и вдруг он неожиданно для самого себя внятно и звонко крикнул. Голос оказался чистый, радостный, с нежным отзвуком серебра. Он долго не хотел гаснуть, всё звенел потихоньку в воздухе. Когда не слышно стало на отдалении, мастер подставил ухо к самому краю и что-то, значит, слышал, потому что загадочно и довольно улыбался. Когда мастер ничего уж не слышал, сам-то крикнувший знал, что всё ещё он звучит, всё ещё дрожит невидимой, неслышной музыкальной дрожью его возмущенное тяжёлым железным ударом литое, звонкое существо.- Ну вот.
Теперь ты колокол по всей форме. А без языка - куды ж. Без языка ты, брат, одна форма. Нет, ты должен звенеть, такая твоя судьба. Звенеть, и чтобы радовались тебе люди.После этих самых первых явственных впечатлений идёт некоторый провал, до тех самых пор, пока не укрепили колокол на крепкой дубовой перекладине. Вспоминается как сквозь сон, что куда-то его долго везли на телеге, укрывши душистым сеном. Тарахтела и поскрипывала телега, отфыркивалась лошадь, временами жёсткая ладонь просовывалась в сено и щупала крутые бронзовые бока, как бы желая удостовериться, что колокол тут, на месте.Кованое железо просовывали в литые заушины, затягивали, клепали. И пока возились со всем этим, кряхтя и переговариваясь, новичок узнал, что вешают его на место старого колокола, который треснул от чрезмерного усердия подвыпившего звонаря во время утреннего пасхального трезвона.Потом люди ушли, и новичок впервые спокойно огляделся. Прежде всего, ему захотелось зажмуриться - такой синью и далью пахнуло со всех сторон, таким светлым голубым сквознячком потянуло из-за дальнего белого облака.Колокольня, высокая сама по себе, стояла к тому же на холме, так что колокола были подняты высоко высоко над селом, над рекой, над окрестными полями и лугами.Село начиналось у подножья холма, как раз с той стороны, с которой висел наш новый колокол. Ему хорошо была видна вся деревенская улица и порядок домов под железными крышами, окрашенными то в зелёный, то в ярко-красный, то в голубой цвета. Округлые купы вётел, золотистые в пору майского цветения, ещё до того как обольются розовым молоком вишнёвые да яблоневые сады, стояли почти перед каждым домом.Можно было разглядеть и ребятишек, играющих на траве в красных рубашонках и синих сарафанишках. Но это уж вовсе как игрушечное. Доносился до колокольни и крик петуха, и скрип колеса, и протяжная песня по вечерам.Дальше за селом, за неуклюжей ветряной мельницей, извивалась по зелёной пойме река. За рекой начинался тёмно-синий лес, а из-за леса выглядывала другая колокольня. Там висели другие колокола.Можно было познакомиться, поздороваться друг с другом, но, по правде сказать, у нашего колокольчика не хватало силёнок докричаться до дальней колокольни за синим лесом. Оставалось слушать, когда вступали в неторопливый басовитый переговор большие, главные колокола.
|
| | |
|
